Сид Баррет

История одной книги

В Кембридже я учился с Сидом в одной школе. Он был на пару лет младше меня, для школы это много, но он жил буквально за углом от Роджера Уотерса, а Роджер и я учились в одном классе.

Когда Роджер и Сид (и Джефф Мотт из Mottoes, который ходил в ту же школу) начали играть музыку, я частенько приходил их послушать. Мне больше нравился сюрреализм, хеппенинги и поэтические выступления, но Сид тоже интересовался такими вещами. Нашими героями были Берроуз и Керуак, Роберт Раушенберг и Джон Кейдж, фильмы Кеннета Энгера и Стена Брекхеджа. Все это впечатляло.

Соучастие было главным пунктом. К хеппенингам подключалась аудитория: событием становились сами люди, находившиеся там. Как-то раз я купил большую карту мира, скопировал контуры сорока или пятидесяти стран на листы бумаги, разослал их разным людям с инструкцией: "Разукрасьте их, как вам нравится, и пришлите мне обратно", и снова налепил страны на карту. В результате получилось совместное произведение, вид которого заранее предсказать не мог никто. Сиду досталась Россия по-моему, самая большая страна в мире. Он всю ее закрасил светло-голубым. (Не знаю, что случилось с картой, просто куда-то исчезла.)

Сид с удовольствием принимал участие в экспериментах. И вот я послал ему книгу, которую сделал, а он прислал мне Fart Enjoy как "ответ" (или, может, продолжение). Я не уверен насчет точной даты. Я помню, где я тогда жил значит, это было между концом 1964 и летом 1965. Он жил в Лондоне (на Тоттенхам Стрит, я полагаю, не на Ирлхам Стрит), а я в Кембридже. Не думаю, что это отняло у него много времени он всегда быстро работал. В книге семь листов картона, скрепленных скотчем.

Это маленькое сокровище и самое лучшее отражение человека из всех, что я знаю: она экспериментальная, многоцветная, глубокая и точная. Он несколько раз использует шутовские приемы ("Лейтенант Лэнчдейт" [1], "Почтовая башня"), иногда основывается на детских стишках ("Шпрот Медальон Заплата" [2], "Гав!" [3] "Источник флористических структур" соединяет учебник и сказку "Рыбак м-р Джереми" Беатрикс Поттер. Коллажи и рисунки в точности напоминают его слова: смесь аскетической абстракции и того, что можно назвать "сияющей причудой". (Прямо как и его музыка.)

"Добавь метку" это типичное "participatory art". [Искусство, вовлекающее аудиторию в созидательный процесс, позволяющее ей становиться соавтором произведения. Русский термин, по-видимому, отсутствует прим. squonk]. "Разделенный я" список синонимов из словаря (и из него вы узнаете, что вам нравится в личности Сида). Понятия не имею, о чем "Актуальный". А что касается "Дорогого Роджа", то я всегда считал, что это просто копия настоящего письма. Теперь я в этом не столь уверен. Возможно, это мистификация, неотличимая от реальной вещи. Если так, то я попался.

Многие рок-н-ролльщики пытались писать и рисовать. Сид отличается от всех них. Он куда более доступен, чем нечитабельный Дилановский "Тарантул" (который, возможно, стеб, хотя доказательств я не вижу), но и гораздо сильнее, чем Болановский рыцарский роман в духе меча и магии или потакания читателям Джима Моррисона. Он такой же экспериментатор как Генри Роллинз и Лидия Ланч, хотя и не такой агрессивный, или как Леннон и Ино, уж если на то пошло, но они в это вкладывали больше усилий. Он, конечно, не такой "серьезный", как Ник Кейв, Пит Тауншенд, Леонард Коэн (о котором целый том критики написан обалдеть можно) или Патти Смит (на первом месте). И потом, Сид спринтер, а не стайер. Или, может, лучше сказать, что он десятиборец делал несколько вещей в одно время.

Что касается рисования, то он далеко обошел всех балбесов-любителей вроде Дилана, Джона Энтуистла, Ника Мэйсона. И он гораздо более оригинальный и экспериментальный, чем "серьезные" художники, такие как Дон Ван Влиет ("Капитан Бифхарт"), Джони Митчелл и Пол Саймонон. Конечно, они создали себе репутацию, а он нет. Но он вполне мог бы составить им конкуренцию.

Но в мире рока никто и никогда не сочетал так слова и образы, как Сид, и не создавал ничего столь свежего и совершенного, как эта книга. Сид сделал ее за день или два в возрасте 18 или 19 лет.

Так что же случилось с ним? Казалось бы, просто и естественно обратиться с таким вопросом ко мне, знавшему его, но это не значит, что у меня есть ответ. Он был одной из самых солнечных личностей, которые мне когда-либо встречались. Одаренный сполна. Он мог приложить руку к чему угодно и это срабатывало. Ему никогда не приходилось корпеть над чем-то. "Я не ищу я нахожу", как говорил Пикассо.

Один из симптомов перегруза LSD, кажется, в том, что связи между вещами исчезают. (Не спрашивайте меня как или почему, тем более, что главным эффектом "хорошего" трипа считается то, что вещи становятся более взаимосвязанными.) Я не был рядом, когда Сид потерпел крушение (хотя мы встречались несколько раз после того, как он сломался), так что я не знаю, случилось ли с ним именно это. Но, похоже, у него больше ничего не соединялось фантастическая утрата для того, кому лирика, музыка и живопись служили лишь разными гранями одной и той же сверкающей сферы.

Существует мнение о том, что Сид был обреченным героем, который зашел слишком далеко и потерялся. Мне же представляется, что он был еще только в начале пути. Он был исследователем, но не из тех, кто выстоит против любых трудностей. Он не знал, как защитить себя. Он не был упорен или осторожен. Он был тем невинным, кто провел один и тот же опыт слишком много раз, и это прикончило его. Хотелось бы еще что-нибудь добавить, но больше нечего.

Я не надеюсь, что его книга заполнит пустоту. Но свет, однако, сияет и в ней, через нее.