Интервью с группой

А теперь о музыке. Она становится все более... м-мм... отрывистой.

Андрей: – Это намеренное движение. Нашим желанием всегда было, чтобы человека на концерте торкнуло. Для этого нужен ритм. Чем больше ритма, тем больше шаманства. А провокатор драности и рваности – это Пашка.

Андрей: – И единственный момент настоящей жизни. Лично я в остальное время не живу, а функционирую.

– Как бы то ни было, живете и функционируете вы в Ростове-на-Дону, где определенно занимаете свою персональную нишу. Как вы в ней себя ощущаете?

Паша: – Одно время у нас в душах поселилось непонятное смятение, которое, собственно, и заставило нас ездить по стране. Мы ощущали, что среди ростовской музыкальной братии мы находимся на довольно приличном уровне, но при этом совершенно невостребованы. Случается какой-нибудь фестивальчик, и на афише появляются названия, которые вообще впервые в глаза видишь. Мы не обижались, но удивлялись: неужели мы на самом деле такие никчемные? Тут Шаин нашел в Интернете объявление о Сегежском фестивале «Рыбка». Мы созвонились с организаторами, приехали и попали с корабля на бал. Карельчане нам говорят: «Ребята, может, выйдете, сыграете?» Мы: «А что, и выйдем!» И как были – с поезда, не переодеваясь, суровые, небритые вышли и сыграли «Угар», «На душе» и «Поджигай!» Во время фестиваля мы услышали о себе много теплых слов, в том числе – «оказывается, у вас в Ростове тоже люди живут!» Мы поняли, что-то мы да можем. Возвращаемся в Ростов, а тут все то же болото. Тогда у нас возникла теория, что северяне – люди более цельные, спокойные, целеустремленные, а южане – активные, взбалмошные, спонтанные. Ну, думаем, в Африке тогда вообще катастрофа. Потом судьба забросила нас на байк-турнир в Краснодар. История повторилась, и все стало предельно понятно: нет пророков в своем Отечестве. К сожалению, некоторые наши музыканты себя таковыми считают, что выражается у них в большом количестве понтов. Кстати, одно время мы гордились, что у нас понтов нет, но потом поняли, что излишняя беспонтовость – тоже понты.

- Но не мог же Ростов никак не повлиять на вас в смысле творчества?

Рома: – Безусловно. Ростов – очень специфический город, очень разнообразный, он как большой котел, в котором смешались и перепутались многие стили и направления, религии и нации. Это накладывает заметный отпечаток и на людей, и на музыку. В качестве примера могу привести Тимофеева и «Пекин Роу-Роу».

Паша: – Когда, по-твоему, начинается магия? Когда говорят о чем-то, не называя предмета, а ты все понимаешь. Когда слушаешь Тимофея, то просто видишь этот город, хотя он его и не называет. А ведь Тимофей – не ростовчанин, он во Львове родился, и сюда уже взрослым приехал. Тем не менее, был самым ростовчанином из всех ростовчан.

Андрей: – Собственно, «Habidoo Band» это и есть посвящение Тимофееву. Своими песнями я тоже хотел что-то дать этому городу, в котором у меня было немало кайфовых моментов.

- Тогда почему вы перестали включать в концерты песни из альбома «Пол-Белки»?

Андрей: – Просто это уже не мои песни. Они выражают состояние, которое осталось в прошлом. Иногда я достаю незаконченные тексты, которые должны были дополнить «Пол-Белки» до целой, и удивляюсь – надо же, что писал.

- «Белка» – это в честь...

- Нашего друга Максима Сергиенко. Бухали вместе.

- А песня с невозможным названием «Содапка»?

Саша: – Это Шаин изобрел. Они как-то приехали пьяные с Белкиной дачи, и Рома написал в Фидо: «У нас есть водка и содапка». Утром проснулись и никак не могли понять, что это значит. Шаин имел в виду квас.