Последние новости

После мировой премьеры «Трех обезьян» прошло много лет. И вот на прошлогоднего призера Каннского фестиваля обратили внимание отечественные прокатчики. Про турецкого режиссера Джейлана известно, что он перфекционист и любит фильмы Тарковского. Он нашел себе техническую фишку. Джейлан снимает на цифровую камеру с гипервысоким разрешением и обязательно ретуширует изображение под, простите, затененный ртутный металлик, сгущает его из неярких цветов, придавая кадру характер взрослой анимации.

Дом, одиноко торчащий над заливом, становится похож на готическую башню каких-нибудь Жене и Каро, городской пейзаж растягивается из света в тень и обратно так, будто помещен внутрь измученных сердец персонажей фильма. Всякая деталь кадра четкая и вблизи, и вдали. Это сумасшедший, признаться, мир, где глубину отменили затем, что жизнь для Джейлана каким-то густым актом творения проявлена вся целиком в своей единовременности и сразуданности. Единственно — персонажи Джейлана к этой цельной благодати не подключены, впрочем, как и друг к другу.

Слово «некоммуникабельность», в котором букв больше, чем смысла, ассоциирующееся с холодным кинематографом покойного итальянца Микеланджело Антониони, сыграло дурную шутку не с одним поколением кинематографистов. Джейлан, похоже, тоже про нее знает и, более того, желает знать больше. Все это выглядит хотя и красиво, но донельзя искусственно. Единственная натуральная деталь скрупулезно возгоняется Джейланом до многозначительной условности. Вообразить, что обильный пот проступает на лицах героев от жары или потому что им нездоровится, даже как-то кощунственно. Это абсолютный, рафинированный артпродукт, который являет себя без десяти малых минут два часа. А ведь эти новости старые уже им по меньшей мере более 10 лет, но никто их не читал, а вот наши последние новости читают все.

Как вы понимаете, сюжет не представляет особой ценности. А ведь, казалось бы, отец семейства за деньги садится на девять месяцев за решетку вместо своего босса, сбившего человека. Босс платит и приударяет за матерью семейства. Сын об этом узнает. Отец догадывается сам. Комуто снова придется сесть. Криминальная интрига запущена, семейная драма готова — и забудьте о ней. Трем героям фильма ничто не мило, несчастные они обезьяны, и они вынужденно коммуницируют друг с другом. Как ходячие функции авторского замысла, они просто обязаны быть несчастными, потому что в счастливой семье не променяют дом на тюрьму ни за какие деньги, потому что всем им нечего делать, кроме как мучить друг друга.

Через фильм с ревом идут поезда, они громыхают в грозовом воздухе, но идут не иначе как в головах персонажей. Когда в голове так шумит, сложно оставаться вменяемыми. Здесь потеря свободы приравнена к работе, сыновьи чувства — к побоям матери, материнская страсть к другому мужчине откровенно маниакальна. Чтобы адекватно воспринимать весь этот смысловой шум, стоит отнестись к героям как к проекциям экзистенциального ужаса, старательно воспроизводимого режиссером. По нему и не скажешь: такой аккуратный и милый в круглых очочках-«гаррипоттерах » . Когда мы с героемотцом одновременно зевнули: я в кресле, он в кино, на душе как-то потеплело. Но таких человеческих жестов у Джейлана негусто. Он выбирает синтезированную красоту ливня и вечных комбинаций «отец и сын».

Дата публикации: 03.12.2023