Спицы колесницы Солнца
Прежде чем начать разговор по делу, они недолго хохочут, будто их щекочут даже звуки, и хохмят: «А ты что, никогда не занималась с нами... этим... интервьём? Так уж получилось, – начинает Паша, – что встретились мы на заре туманной юности, не то чтобы не сформировавшимися музыкантами, но даже людьми. Шесть лет мы лепили друг друга и вылепили-таки единое целое. Нельзя сказать, что группе не нужен клавишник, баянист или саксофонист. Не нужен новый человек, который просто не приживется именно в силу своей новизны, невзирая на его профессиональные возможности.
Гораздо увлекательней работать с новыми формами, над тем, чтобы осовременивать свой звук, делать его более интересным и необычным, так например в г. Самаре он давал концерт и переводил свое оборудование на арендованном камазе, для грузовых перевозок Официальный дилер Камаз дает такие услуги. Но для этого вовсе не нужны новые люди, вполне сгодятся и старые. По их собственному признанию, «старые люди», скорее всего, не гении («Как?!» – зашелся в притворном ужасе Саша), но «чего-нибудь да выгребут» своим трудолюбием и мозгами. А также тем особенным, что испокон живет у них внутри. Что же видит «Абвиотура» сквозь свой рунический пятигранник?
Андрей: – Если анализировать историю развития музыки в нашей стране, то что-то дельное получалось только у тех, кто шел в ногу со всем остальным миром, например, у БГ, Кинчева или Цоя. Волна, которую они подняли за собой, стала не просто вторичной, а третичной... Отечественная музыка перешла в разряд «песен у костра», когда люди собираются и поют, что в голову взбредет.
– Ты только посмотри на эти «Нашествия» и «Кинопробы», – кивает Саша, – и выглядят одинаково, и играют одно и то же.
Вмешивается Паша: – Мы сейчас активно слушаем много разной музыки и видим, что люди в какой-нибудь Англии не боятся играть очень неожиданные вещи. А наши музыканты дрожат, что их запшикают и зафукают, если они будут делать что-то новое. Да и зачем ломать голову, если можно идти по проторенной дорожке и лабать, как лабал? Большинство музыкантов становятся таковыми из-за недостатка уважения и внимания к собственной персоне. Только одни на этом зацикливаются, а другие хотят что-то делать...
– В чем выражаются ваши дела? – это я пытаюсь напомнить о себе. Паша кивает:
– Наши песни становятся все менее «под-гитарными». Это говорит о том, что мы играем Музыку, а не песни с аккомпанементом. Просто так, сидя у костра с гитарой, большинство наших вещей уже не споешь. Честно говоря, это вдохновляет и радует, поскольку достаточно долго у нас была группа «поющий пиит сотоварищи». Прорывалось то самое подростковое желание доказать, что ты умеешь играть 10 нот в секунду... В итоге был коллектив из пяти соло-музыкантов. Не песни получались, а партии...
Было бы странно, если бы своенравный эгрегор «Абвиотуры» не восстал против такого неуважительного обращения. Около года назад группу настиг музыкальный кризис, следствием которого стало то, что «Андрюша блуканул налево». В то время Владимир Хоружий искал басиста в группу «Electric». Знакомым из старой гвардии было не до того, а молодые тянули на себе по пять-шесть проектов и не успевали репетировать. Андрей же играл всего в одной группе и сразу прошел «вне конкурса». В «Electric» он научился тому, на что в «Абвиотуре» на тот момент не обращали должного внимания: взаимодействию с инструментом и чувству команды. Приходя на репетиции, Шеремет стал делиться своими музыкальными приобретениями с остальными «абвиотурщиками», и замусоренный доселе родник забил с новой силой – идеи стали всплывать одна за другой. В их числе и та, что была адресована Паше. Впрочем, пусть он расскажет об этом сам:
– Внезапно я стал интересоваться... музыкой. Будучи вроде как музыкантом, я музыку-то и не слушал, а гонялся за словом. Осознав наконец, что одно без другого мертво, я стал разбираться, что же это за инструмент, на котором я уже несколько лет бренчу...
– К музыке мы еще вернемся. Давай, раз уж зашел разговор, уделим внимание тебе как автору текстов.
– К тому моменту, как Максим Горбачев познакомил меня с «Абвиотурой», в моем активе было уже штук семь песен. Рифмовать я пытался, но о стихосложении и ритмике понятия совершенно не имел. Поначалу все писалось под гитару, а гитара подразумевает свободный, рапсодический стиль изложения. Тут, сам того не ведая, очень помог Саша, который принес мне книгу Антона Платова «Руническая магия». Я очень сильно заинтересовался словом – его силой, магией. Стал приглядываться, прислушиваться, вчитываться. Увлекся скальдическим стихом, и хотя не владел ни норвежским, ни датским, но понял сам принцип, который использую по сей день. Вообще, первые два года я просто воспитывал в себе то мифологическое сознание, которое позволяло нашему гиперборейскому предку ощущать себя частью этого мира. В этом смысле мне очень помогла «Калевала» в качестве настольной книги. Тогдашний мой процесс создания песен был похож на пищеварение. Например, «Предание» и «Всходы» – это чистой воды стилизации. Сейчас я ухожу от мифологичности и сказочности, тематика песен поднимается из архаики. Хотя, может быть, никому кроме меня это и не слышно. И идея уже не славянская, а русская – космизм и в то же время пьяный угар и кровавая смута.
– Ты приносишь уже готовый текст?
– Только готовый.
– И он никем не обсуждается?
– У нас Шаинский любитель этих дел.
Рома: – И я говорю: «Я не хочу делать эту песню, я ее боюсь!» Но все равно приходится делать...
Паша: Потом к работе приступают монстры-аранжировщики – Саша и Андрей. Это скелет, на котором все строится.
Андрей: – Это я – скелет?!
Паша: – Ну хорошо, каркас.
Источник: | 
Menu Pink Floyd
